Счастье... Оно рыжее

Наша история планирования. Часть 12

Вт Мар 02, 2010 16:51

Среди всех событий тех дней было еще одно, достойное быть здесь упомянутым. 23-его февраля 2006 года у брата моего мужа (как раз того, который как-то невзначай обронил задевшую меня фразу о том, что, как ему кажется, у него и его девушки ребенок появится раньше, чем у нас) родилась дочка. Я помню тот день как сейчас. Раннее утро. Стас еще спит. Его мобильный выключен. А вот свой я на ночь не отключаю. Мне звонит его брат. Странно, спросонья едва продрав глаза и увидев, кто это так рано вздумал нас будить, думаю я, почему это мне названивает Андрей? Отвечаю сонно: «Да!» А в ответ радостный вопль: «Таня, у нас сегодня родилась дочка! Я так счастлив!» Ого, вот это новости! Сон сразу отступает. По голосу слышно, что молодой папа очень рад и взволнован. «УРРАААААААА! УРРРРРААААААА!!! ПОЗДРАВЛЯЮ!!! Как здорово!!! Родилась защитница отечества. Вот это подарок к 23-ему февраля». И тут же начинаю тормошить мужа: «Ты стал дядей, Стас, ну проснись, разве можно спать после таких новостей, а?!» А потом набираю смс-сообщение умничке-мамочке. Но мой телефон, похоже, не выдерживает таких эмоций хозяйки и почему-то клонирует мое сообщение, а затем весь день отправляет и отправляет его адресату.
Свекровь на радостях решила организовать у себя празднование данного события – первая внучка как никак. Попросила нас помочь. И началась беготня по магазинам за продуктами, готовка и т.д. Ближе к вечеру у свекрови собрались гости: сваты, молодой папа, новоиспеченный дедушка, прочая родня и друзья. Активно обсуждалось имя малышки. Причем одна из подруг свекрови, тоже родившаяся 23-его февраля кстати, говорила, что ее назвали Валентина, потому что в этот день или где-то недалеко у Валентин именины. Мама невестки мудро и деликатно всем давала отпор: типа дочь рожала – мучилась, пусть сама и решает с Андреем, как назвать дочурку.
Ну и не обошлось, как обычно, без высказываний в наш адрес в духе того, что младший сынок, а папой стал раньше, чем мы, и вопросов, о чем же мы думаем и почему тянем с рождением детей. Всё в это итак обычно сильно меня задевало, а перед маячившей на горизонте операцией было вдвойне неприятно. Чувствовала себя какой-то ущербной и неполноценной на этом празднике по поводу появления нового человечка. А внутри так и зудело всё: поскорее бы уже операция, поскорее бы, поскорее бы… Такие двоякие чувства были в этот день: радость за брата и его жену и бессилие и досада, что у нас никак не получается.
Настал день госпитализации – 6-ое марта 2006 года. И день рождения моей подружки, а еще двоюродной сестры. Утром муж снова отвез меня в больницу. С кучей пакетов и сумок, как и в прошлый раз. А также кипой всяких анализов и медицинской картой. Забрал мою верхнюю одежду и обувь, чтоб отвезти домой, поцеловал и уехал. А я осталась ждать.
Чуть-чуть отступлю от хронологии и напишу еще об одном моменте, который теперь меня уже удивляет, а тогда особо не привлек внимания. На последнем приеме у участкового гинеколога в ЖК, когда мне уже должны были выписать новое направление на операцию, оказалось, что в мазке повышены лейкоциты. Врач сделала такой финт ушами: взяла у меня новый мазок, вручила мне стеклышко с ним и отправила меня в лабораторию, чтоб мне его срочно сделали снова, велев передать лаборантам, что лейкоцитов надо написать поменьше, а то меня на операцию не возьмут. Как так? Фальсифицировали результат анализа, утаив, что где-то идет воспалительный процесс.
А теперь продолжу. Как всегда, в приемном покое была очередь. Помимо тех, кто ложился в больницу с направлениями, привозили и экстренных пациентов. Пришлось просидеть в приемном часа полтора-два. Потом меня наконец-то оформили: заполнили все данные, дали подписать согласие на медицинские манипуляции и приобретение недостающих в больнице лекарств, взвесили, померили рост. Всё, можно в очередной раз подниматься на лифте в отделение.
В тот день снова дежурила медсестра Екатерина Александровна. Это меня как-то успокоило. Она проводила меня в предоперационную палату напротив сестринского поста и сказала, что сейчас ко мне придет врач. Там никого не было: палата была полностью в моем распоряжении. Я потихоньку начала осматриваться и располагаться. В отличие от обычных палат, в этой было не 5-6 кроватей, а всего 3. Хотя площадь была такой же. Все кровати были функциональные – можно было по-разному поднимать и наклонять частями поверхность. Всё остальное было таким же: стол, пара стульев, тумбочка у каждой кровати, встроенный в стену шкаф возле двери, обычный дырявый местами линолеум на полу, мрачного цвета краска на стенах, полусгнившие оконные рамы.
Врач всё не шла и не шла. И я решила начать потихоньку раскладывать вещи и стелить постель. Разложила, постелила, переоделась в халат. Съела банан и йогурт, пока еще было можно. Потом решила сесть за прихваченное из дома вязание. Вот тут-то и явилась заведующая.
Первым делом мне попало за то, что я вздумала вязать в почти стерильной до- и послеоперационной палате. Потом с меня потребовали отдать то, что должны по списку иметь с собой поступающие на операцию. Врач забрала пакетик с бытовой химией и перевязочными материалами и велела оставить у себя в тумбочке шприцы, системы для капельниц, физраствор и реланиум. Дальше мы отправились в смотровую. Сначала меня посмотрела сама заведующая, причем ее осмотр на кресле напоминал пытку: давила так, что на глаза наворачивались слезы, ни капли не церемонясь. Потом пришел лапароскопист и аккуратненько прощупал всё еще раз. Заведующая забрала мои многочисленные бумажки с результатами анализов и обследований, карточку из ЖК и села заполнять историю болезни. Меня отправили обратно в палату, сообщив, что чуть позже ко мне еще придет анастезиолог. А всё остальное расскажет дежурная медсестра.
Дальше в течение дня ко мне еще несколько раз заходила Екатерина Александровна: принесла какие-то таблетки, потом пообещала вечером и утром сделать мне клизмы, всадила укольчик купленного мной реланиума, ставила какие-то капельницы. Я пыталась не нервничать и читать книжку – Гюго «Человек, который смеется». Получалось плохо. Потом забегал мужчина-анастезиолог. Увел меня в ординаторскую, задал вопросы про аллергии, хронические заболевания. Померил температуру и давление. Я предупредила, что оно у меня обычно пониженное – примерно 90 на 60, чтоб не пугался во время операции. Рассказал, что наркоз будет общий, проснусь я уже вечером в реанимации.
Вечерняя клизма прошла без эксцессов. Можно было поспать до 6 утра, когда нужно будет делать ещё одну. Как обычно, перед сном я позвонила маме, потом мужу. Поболтали. Чувствовалось, что оба за меня тревожатся. Потом улеглась с книжкой – читала примерно до 23 часов. Реланиум и чтение перед сном меня как-то не пробрали и поспать я почти не смогла. Изредка впадала в легкую полудрему, но при этом слышала всё, что происходит в отделении и вой собак на улице. Этот вой навевал какие-то грустные мысли и панику. Чего они воют? Собаки же воют по покойнику. Что будет завтра? А вдруг я не перенесу наркоз?